Игорь Игорев Сын Рюрикович (1.)

Об авторе: Политолог Александр Головков строго надзирает за делами Российских властных структур, тщательно отслеживает перемены в них, кропотливо описывает их фигурантов. Но в последнее время текущая политика становится все более скучной. Управляемая демократия, тотальный пиар, свиные рыла у кормила власти. Куда забавней применять приемы политологического анализа к делам давно минувших дней. Там хоть люди живые. Взять, например, князя Игоря погибшего противоестественной смертью от рук своих подданных. Хороший, поучительный пример для потомков.

***

Часть первая, удручающе запутанная перечислением родственников героя настоящего повествования, но – совершенно необходимая для понимания того, кто был кто в Киевском истеблишменте того времени. К тому же из нее следует удивительный вывод: под единым именем Игорь в истории кроются два человека

Родственники Игоря: групповой портрет в интерьере 944 года

Известный русский интеллектуал XI века, митрополит Илларион, восхваляя в своем «Слове о законе и благодати» князя Владимира, крестителя Руси, упомянул и его деда, «старого Игоря», почтив его, как предка знаменитых государей. Однако в отличие от прославленных потомков указанный князь не получил должного признания ни в древних летописях, ни в трудах историков позднейших времен.

Между тем, великий князь киевский Игорь был весьма достойной личностью по меркам своего времени. Не гений политики, но вполне разумный правитель. Не «бог войны», но стойкий воин и военачальник – мужественный в бедствиях, не терявший голову при случайной удаче.

Для того, чтобы составить объективное жизнеописание великого князя Игоря Старого (так его иногда именуют в трудах современных авторов), необходимо сначала разобрать множество разрозненных фрагментов исторической фактуры, очищая их от конъюнктурных истолкований, налипших в различные эпохи.

Самым ярким следом государственной деятельности князя Игоря Старого следует считать его договор с греками от 20 апреля 944 года. Преамбула данного международного соглашения выглядит следующим образом:

«Мы – от рода русского послы и купцы, Ивор, посол Игоря, великого князя русского, и общие послы: Вуефаст от Святослава, сына Игоря; Искусеви от княгини Ольги; Слуды от Игоря, племянник Игорев; Улеб от Володислава; Каницар от Предславы; Шихберн Сфандр от жены Улеба; Прастен Тудоров; Либиар Фастов; Грим Сфирьков; Прастен Акун, племянник Игорев; Кары Тудков; Каршев Тудоров; Егри Евлисков; Воист Войков; Истр Аминодов; Прастен Бернов; Явтяг Гунарев; Шибрид Алдан; Кол Клеков; Стегги Етонов; Сфирка...; Алвад Гудов; Фудри Туадов; Мутур Утин…»

( Read more... )

Игорь Игорев Сын Рюрикович (2.)

 1

2.

Часть вторая, повествующая о том, как вещий Олег  не дал княжить Игорю Рюриковичу, и какие есть подозрения насчет ранней кончины последнего. Дурные подозрения. Что же касается подозреваемого Олега, то он, утерев нос византийцам, отправляется на покой в скандинавскую глушь 

Славянские и скандинавские корни Рюриковичей 

Внимательный анализ сведений, содержащихся в четвертой главе первого тома «Истории Российской» Татищева, приводит к выводу, что в распоряжении автора указанного труда действительно имелись отрывки из некоего манускрипта, излагавшего фрагменты древних исторических преданий о самых ранних временах существования государства ильменских славян. Не вдаваясь в подробности такого анализа, следует, однако, отметить, что первоначальный текст Иоакимовской летописи создавался в самом начале XI века, значительно ранее знаменитой «Повести временных лет», а потому излагал многие события древнейшей русской истории точнее и полнее, чем это сделали Нестор и его коллеги. 

«Повесть временных лет» практически ничего не сообщает о происхождении Рюрика. Согласно Иоакимовской летописи легендарный прародитель русских государей был сыном Умилы, дочери новгородского князя Гостомысла, вышедшей замуж за одного из соседних князей, чье имя не сохранилось. Сопоставление летописных текстов и других материалов различного происхождения позволяет сделать вывод, что отцом Рюрика был один из мелких князьков, входивших в состав родовой корпорации правителей славянского Приильменья (1). 

В 862 году Рюрик, при поддержке своего деда, стал удельным правителем Ладоги, отвоеванной тогда у скандинавских (предположительно шведских) викингов (2). А спустя два года ладожский удельный князь унаследовал после смерти Гостомысла княжеский престол в Новгороде, владения которого в ту пору уже охватывали обширные территории, населенные славянскими и финно-угорскими племенами. 

Права Рюрика на новгородское княжение были не совсем бесспорны (3). Имелись и другие претенденты, пытавшиеся конкурировать с гостомысловым внуком, которому пришлось отстаивать свою власть в жестокой междоусобной борьбе. В этой борьбе Рюрик широко использовал варяжских наемников. Им же он поручал самые ответственные должности в своем государстве. Одним из наемных варяжских отрядов, явившихся на службу к новгородскому князю, командовал уроженец Гелугаланда (Северная Норвегия) Одд, получивший от своих соплеменников почетное прозвище Хельги (т.е. «священный», «ведающий тайны»). Со временем это прозвище трансформировалось в славяноязычной среде в двойное имя-прозвище Вещий Олег (4).

Взяв в жены сестру Одда-Олега, Рюрик сделал новообретенного родственника главным воеводой, а родившемуся от позднего брака сыну предназначил в удел Ладогу (населенную тогда, преимущественно, выходцами из Скандинавии). Будучи скандинавом наполовину, рюриков младший сын получил скандинавское имя, возможно – для того, чтобы его приняли, как своего, будущие подданные (5). 

Однако судьба Игоря Рюриковича сложилась совсем не так, как замышлял его отец. После смерти Рюрика вся реальная власть оказалась в руках Олега, который с 879 г. стал править Новгородом, а с 882 г. и Киевом от имени своего малолетнего племянника (отстранив, надо полагать, от власти всех иных возможных претендентов на княжение, в числе которых могли быть старшие сыновья Рюрика, его племянники и т.д.).

Под тенью Вещего Олега Овладев Киевом, а затем и всеми землями Поднепровской Руси, Вещий Олег приобрел громадную власть. Этой властью он совсем не хотел делиться с номинальным великим князем, своим племянником Игорем Рюриковичем, даже когда тот перешагнул порог совершеннолетия и сам обзавелся семьей. 

( Read more... )

Игорь Игорев Сын Рюрикович (3.)

 1 / 2 

Часть третья, намекающая на то, как хитрые хазары отмстили сыновьям Вещего Олега, и поясняющая, какая польза была от этого Игорю Игоревичу. Кроме того объясняется, почему Ольга, не самая старшая жена Игоря, получила статус великой княгини. 

Кризис междуцарствия

Игорь, сын Игоря и внук Рюрика остался сиротой в раннем детском возрасте и с первых сознательных лет привык почитать Вещего Олега, ставшего «в отца место» для рюриковых потомков. О родном отце Игорю, надо полагать, старались лишнего не рассказывать. Олега не стало, когда номинальный носитель великокняжеского титула был, вероятно, еще в подростковом возрасте. Управлять государством от имени Игоря должны были вельможи, среди которых, на первых порах, первенствовали сыновья Вещего Олега. Старший, Асмунд, как представляется, стал «кормильцем», т.е. официальным опекуном несовершеннолетнего государя (1). Геррауд, вероятно, получил какие-то полномочия по руководству военными делами. 

Сыновья великого отца унаследовали его властные прерогативы, но им еще надо было утвердить свой авторитет в качестве фактических правителей державы. Лучшим средством для этого мог стать удачный поход, который принес бы обильную добычу и славу воителей. Однако на сей раз Византия не могла быть целью военного нападения. С ней только что был заключен выгодный и почетный мир, нарушать который не имело смысла. И, как представляется, не без подачи греческих дипломатов возник план большого похода на юго-восток, в земли, формально подвластные арабским халифам (исконным врагам Византии), но реально находившиеся тогда в состоянии политического хаоса и раздробленности (2). 

Грандиозная военная акция готовилась еще при жизни Вещего Олега, оставившего ее исполнение сыновьям, как часть своего политического наследия. По сообщениям арабских авторов, в 909 и 910 гг. небольшие отряды русских воинов прошли по Дону и Нижней Волге, затем пограбили города на южном и юго-восточном берегах Каспийского моря. Арабские источники завершают соответствующие сюжеты сообщениями о том, как местные мусульманские правители разбили пришельцев, но чем закончились эти набеги на самом деле, можно только догадываться из контекста более поздних событий. Вероятнее всего, то были своего рода разведывательные рейды, которые принесли в Киев не только добычу, но также необходимые сведения о богатых землях, где не было на тот момент сильной власти, способной организовать надежную оборону от внешних врагов. 

В этих же походах был отрегулирован механизм взаимодействия с Хазарским каганатом, контролировавшим низовья Дона и Волги. Проходя по хазарской территории, русские отряды обязывались выплачивать хазарскому кагану определенную долю от захваченной добычи, что и делали, возвращаясь из походов. Такая система взаимоотношений была на тот момент выгодной и Руси, и Хазарии (традиционно враждовавшей с мусульманским миром). 

Поскольку Асмунд, судя по всему, оставался в Киеве, чтобы контролировать ситуацию на Руси, поход в страны мусульманского Прикаспия должен был возглавить удалец Геррауд. Русское войско выступило в 912 или в 913 году. Оно шло на 500 судах, на каждом из которых помещалось несколько десятков воинов. Следовательно, общая численность войска могла составлять несколько десятков тысяч бойцов. Выйдя по Дону и Волге в море, русичи обрушились на прибрежные области Ирана и Азербайджана, затем с богатой добычей двинулись назад через устья Волги. Хазарский каган получил оговоренную часть добычи, но не смог удержать местных мусульман (составлявших значительную часть населения хазарской столицы, города Итиль) от нападения на пришельцев. 

Согласно арабским источникам 30 тысяч русских воинов погибли в волжском устье, небольшая часть войска прорвалась вверх по Волге, но затем была уничтожена волжскими булгарами. Спаслись и вернулись домой лишь единицы. 

Катастрофическое окончание похода имело немаловажные политические последствия. Потеря многотысячного войска ослабила власть Киева над окраинными территориями Руси. Открытый мятеж подняли древляне, которые отказались платить дань и «затворили свою землю». Пример этого беспокойного племени мог оказаться заразительным и для других подданных. 

( Read more... )

Игорь Игорев Сын Рюрикович (4.)

 1 / 2 / 3

Часть четвертая, неопровержимо доказывающая, что не всякий варяг может прибить свой щит к вратам Цареграда. Игорь бежит от византийцев, применивших современное оружие, теряет армию, крымские завоевания, авторитет. Но не теряет надежды на лучшее, и удача улыбается ему. Мирный договор 944 года. 

Катастрофа 941 года 

Примерно к рубежу 940-941 гг. назрел большой конфликт между Русью и Византией. Константинополь урегулировал отношения с Дунайской Болгарией, в результате чего северная граница империи стала менее уязвимой для варварских нашествий, чем это было во времена Вещего Олега. В то же время, многие обязательства, вытекавшие из договора от 911 года, явно тяготили василевсов Второго Рима. Как предполагают некоторые историки, разрыв между Русью и Византией произошел из-за того, что империя отказалась платить «уклады» - т.е. регулярную дань, установленную русско-византийскими соглашениями. В ответ на это Игорь собрал войско и двинулся в поход. 

Двигаться пришлось морским маршрутом, так как союзная византийцам Болгария не могла пропустить русскую рать по своей территории. Имперские власти были своевременно осведомлены о надвигающейся опасности стратегом Херсонеса, а также болгарами. Тем не менее, корабли Игоря благополучно вошли в Босфор, где и произошла высадка войска – на малоазиатском берегу, в ближних окрестностях Константинополя.

Однако вскоре к окрестностям столицы подтянулся спешно мобилизованный императорский флот, и у местечка Иерон произошло морское сражение, в котором византийцы применили грозное оружие – греческий огонь. Потерпев жестокое поражение, Игорь рванул к родным берегам на десяти малых судах. Этот поступок не делал чести князю, бросившему своих сподвижников на произвол судьбы, но был совершенно оправдан с политической точки зрения, поскольку потеря главы государства была бы несравненно худшим бедствием, чем простое военное поражение.

( Read more... )

Игорь Игорев Сын Рюрикович (5.)

 1 / 2 / 3 / 4

Часть пятая, трагическая: князь Игорь разрывается между двух берез. Почему? Кто посмел! Как могло такое случиться? Тонкости налоговой политики Киева. Заодно объясняется, каким способом великие князья осуществляли руководство страной. Ольга в положении безутешной вдовы. 

Последнее полюдье Игоря 

Урегулирование отношений с Византией развязало великому князю руки для возобновления активной внешней и внутренней политики. При этом в очередной раз на первый план вышла древлянская проблема. 

Соединяя и анализируя то немногое, что нам известно о мятежной древлянской династии, можно выстроить кое-какую логику в цепи событий, итогом которых стала гибель Игоря Старого. Погубивший Игоря древлянский князь фигурирует в летописях под именем Мал. Это, по всей видимости, слегка искаженная форма известного в славянской среде имени Малк (производное от арабского «малек», т.е. царь). У ряда авторитетных авторов древлянский Мал отождествляется с неким Малком Любечанином, которого в летописях называют отцом Добрыни (будущего знаменитого воеводы) и Малуши (ставшей женой Святослава и матерью Владимира Святого) (1). 

Можно предположить, что Малк Любечанин происходил из рода, связанного с городом Любечем, расположенным на Днепре выше Киева. Вероятно, это был род правителей указанного города, благоразумно перешедших на сторону Вещего Олега в 882 году. Вещий варяг не остался тогда в долгу: его любечские вассалы получили столь же высокий статус, как и правители крупных областных центров – Чернигова, Переяславля и пр. Они, надо полагать, имели крепкую дружину, которая участвовала в походе 907 г. (после чего Любеч регулярно получал свою долю от византийской дани). Эта дружина должна была оказаться весьма кстати и в критических обстоятельствах 913 года, когда киевскому правительству, утратившему значительную часть своих войск на Волге, надо было усмирять непокорных древлян. 

Отец Малка (Мала), согласно тексту Иоакимовской летописи, именовался Нискиня, что означает «Неуничтожаемый» или «Несгораемый» (буквально, «Тот, кто не сгинет»). Типичное имя-прозвище, вероятно отображавшее некие личностные свойства данного исторического персонажа. Возможно, именно этот «несгораемый» деятель тогдашнего истеблишмента стал первым в своем роду правителем Древлянского княжества, оказав какие-то услуги великокняжескому дому в начальные годы правления молодого Игоря Игоревича, внука Рюрика. Наличие у сына Нискини имени, взятого из арабской лексики, позволяет предположить, что род их предков уходил корнями в среду старинной полянской знати, испытавшей в эпоху хазарского владычества известное влияние культур восточного (тюркско-семитского) ареала. 

Любеч, родовой город Нискини и Малка, вероятнее всего, был когда-то центром небольшого удельного владения, контролировавшего верхнеднепровский торговый путь. Название Любеч происходит от имени Любим (или Любота, Любомир и т.д.). Вероятно, так звали основателя или одного из первых владельцев верхнеднепровского городка. Такое имя очень подошло бы для младшего отпрыска какого-то знатного семейства (имена первенцев обычно выбирали в более маскулинистском стиле). Соответственно, можно предположить, что Любеч был когда-то определен в наследственное «кормление» одному из младших представителей правящей киевской династии. В таком случае последние любеческо-древлянские князья вполне могли считать себя потомками легендарного Кия и потенциальными претендентами на первенство во всей Поднепровской Руси. Это предположение позволяет объяснить чрезвычайно высокий уровень политических амбиций, которые вдруг заявил Малк Любечанин. 

Честолюбивые замыслы древлянского правителя могли обрести конкретные очертания, когда его киевский суверен бежал от берегов Малой Азии, угробив войско и опозорившись. На новый призыв Игоря к походу против греков Малк ответил решительным отказом. Видимо, он рассчитывал, что великий князь еще раз будет крепко побит, и неизвестно, сохранит ли сам жизнь и власть. А потому незачем участвовать в его затеях, тем более, что и родной братец от Игоря отвернулся. Но переменчивое военное счастье, против ожидания, благоволило к Игорю, который вернулся домой с победой, славой и богатой добычей. Теперь великий князь готов был предъявить своему древлянскому вассалу самый строгий счет. И решил в осенне-зимний сезон 944-945 гг. самолично отправиться в полюдье. 

( Read more... )